Любой организованный человеческий социум, классовое общество и уж тем более продукт его развития – государство – не могут существовать без определённого набора идей и нравственных ценностей, без ориентиров, которые становятся цементирующим началом и выступают фундаментом подобного образования, в свою очередь сами являясь прямым порождением общественного бытия, материальных факторов существования человека. Прочное объединение людей и их подчинение той или иной власти на первых порах возможно лишь на основе известной общности взглядов, понятий и представлений, причём не обязательно отвечающих коренным интересам большинства, главное, чтобы большинство этого не осознавало.
Длительное время в мировой истории основой объединения и единственной формой выражения идеологии была религия. Возникнув на заре существования человечества и развиваясь вместе с ним, она видоизменялась, принимая те или иные формы, созвучные интересам господствующего класса (класса так или иначе имущих собственников), хотя и продолжала позиционироваться в качестве общечеловеческой идеи спасения и всеобъемлющей системы ценностей. Так, играя на религиозных чувствах, магнаты-землевладельцы, феодалы с большим успехом манипулировали сознанием и поведением народных масс. Борьбу за власть, территории и экономические ресурсы, иные корыстные цели они неизменно облекали в религиозную форму, тем самым побуждая народ к «праведным» в его собственном понимании действиям: войнам, крестовым походам и т.п.
Несомненно, зачастую и сами представители господствующего класса безоговорочно верили в транслируемые ими идеи и бывали объяты чувством подлинного религиозного фанатизма. Однако эти чувства и связанные с ними действия в случае успеха приносили власть имущим прежде всего материальные блага, простолюдины же не только не получали выгоды от бесконечной череды войн и усобиц, но зачастую теряли последнее – например, здоровье.
Одним из ярчайших примеров подобной политики являются крестовые походы христианского рыцарства на Ближний Восток, на земли Палестины, что было всемерно поддержано как мелким рыцарством, так и простолюдинами, искренне готовыми отдать жизнь за освобождение Гроба Господня. Несмотря на историческую и идеологическую оправданность* этих предприятий, в основе их лежали прежде всего соображения экономического характера: в случае успеха инициаторы похода получали контроль над главными узлами торговых путей из Европы в Азию, имевших в то время мировое значение. То есть в итоге выгоду извлекали, как и полагается, крупные владетельные феодалы, князья церкви, торговцы из итальянских республик, прочие проходимцы, наживавшиеся на снабжении и транспортировке армий герцогов и королей, возложивших на себя крест.
По мере того, как эпоха феодальной раздробленности сменилась периодом формирования национальных государств, в основе которых лежало развитие буржуазных экономических отношений и становление капиталистического строя, уже и другие идеи пришли на службу господствующему классу (классу спекулянтов-торгашей, эксплуататоров труда, паразитов рабочего общества), что позволило имущим с успехом продолжать обман простого народа. И первое место в этом списке идей принадлежит так называемому национальному патриотизму, чувству национальной гордости, призрачной видимости общности представителей того или иного народа, якобы имеющей надклассовый характер.
Генезис становления столь спасительной для буржуазии (и столь же губительной, порочной для трудового большинства) идеи о якобы имеющемся единении нации связан с самим становлением политического господства буржуазии, её борьбой за власть с благородным сословием.
Средневековые мораль и этика официально делили общество на привилегированные и непривилегированные, податные сословия. Тем самым открыто провозглашалось как социальное, так имущественное и политическое неравенство, утверждалась избранность аристократии и неполноценность других сословий. Однако подобная сегрегация** компенсировалась религиозными положениями христианского вероучения (приспособленного под нужды благородного сословия) о некой «общности во Христе». Такая постановка вопроса позволяла господствующему классу феодалов во главе с монархом держать в узде массы, манипулировать крестьянством, горожанами, нарождавшейся буржуазией, делая упор на всё то же пресловутое «единство» целей и задач, в данном случае в их религиозном контексте.
Важнейшую роль в сохранении своего политического господства аристократией играл и материальный фактор, а именно контроль над земельными ресурсами – основным производственным фондом того времени. При этом право земельной собственности за родовым дворянством обосновывалось и освящалось кровью, пролитой им в том числе и «за веру». Все остальные источники богатства, и прежде всего спекулятивный, торгашеский капитал, глубоко и справедливо презирались, равно как и его владельцы, по всё тем же соображениям христианской морали, хотя в основе, конечно же, стоял вопрос незыблемости власти благородного сословия. До определённого времени подобный устоявшийся порядок обеспечивал полное и безоговорочное господство старой аристократии и происходившего из её среды высшего духовенства.
Всё начало меняться по мере закономерного и неотвратимого роста капиталов, принадлежащих спекулянтам-ростовщикам, по мере роста их экономического могущества в целом. Это было обусловлено как объективными законами общественно-экономического развития, так и эпохой великих географических открытий, многократно усилившей это развитие.
В результате бурно развивавшейся торговли и быстро увеличивавшегося банковского, спекулятивного капитала финансовый и экономический вес разнообразных дельцов из третьего сословия тоже становился всё более значимым, пока не достиг поистине гигантских размеров, позволивших ростовщикам-банкирам ссужать деньгами королей и императоров. Но при этом их социальное положение, не говоря уже о политической роли, оставалось крайне низким и во многом презираемым, благодаря всё той же христианско-дворянской морали, а также задачам сохранения политического господства обветшалого аристократического сословия. Конечно же, такое положение вещей явно не соответствовало социально-экономическим отношениям, являлось коренным противоречием развития, в том числе и прежде всего материальных отношений: феодальные правила и установления тормозили дальнейшее прогрессивное поступательное развитие производительных сил отжившими своё производственными отношениями.
Естественно, это не могло устроить зародившуюся и стремительно развивавшуюся буржуазию, самосознание которой росло параллельно увеличению её экономической мощи. Каждому крупному представителю третьего сословия становилось очевидно, что ради обеспечения своего дальнейшего развития и получения социального статуса, соответствующего имущественному положению, буржуазии было жизненно необходимо вступить в борьбу за политическое господство со старой родовой аристократией.
Но для начала такой борьбы, для успешного её течения народившемуся спекулятивному капиталу требовалось идеологическое обоснование его притязаниям на господствующее социально-политическое положение в обществе, необходимо было сломать средневековую морально-этическую систему в её христианско-дворянской вариации, заручиться поддержкой общественного мнения, увлечь за собой большинство (т.е. трудящихся города и деревни), использовать его, заставить действовать в своих интересах, интересах капитала.
Выполняя данный социальный заказ будущего властелина мира – буржуазии, первый удар по старому царству аристократии нанёс немецкий богослов Мартин Лютер, сам происходивший из среды зажиточного бюргерства и по сути выступивший с позиций апологетики своего класса. Удар этот был нанесён по главному идеологическому оплоту политического господства старой поземельной аристократии – по католической церкви, а значит, и по всей системе ценностей с ней связанных (именно по церкви, а не по христианской вере, ибо она была нужна буржуазии не меньше, чем феодализму).
Главным тезисом Лютера, кардинально подорвавшим позиции феодального дворянства и давшим карт-бланш буржуазии, явился постулат о богоизбранности буржуазии, о том, что богатый человек – это человек, угодный Богу, а происхождение капиталов при этом значения не имеет. Бедность преподносилась как расплата за грехи, как наказание со стороны провидения. Род занятий (чем так кичилась старая аристократия, служившая королю и церкви шпагой) столь же не важен в глазах Бога, важна лишь успешность выполняемого дела, ибо через неё Бог отмечает каждого угодного ему человека. Немаловажным, с идеологической точки зрения, являлся и тезис о наличии единственного авторитета в вопросах веры – Библии. Таким образом, посредническая роль католических священников и их право толковать Священное Писание, на чём во многом и основывался авторитет католической церкви, отрицались. Сама католическая церковь во главе с Папой Римским обвинялась, во многом справедливо и обоснованно, в продажности, подлости и нескончаемой лицемерной лжи. Такая постановка вопроса окончательно подрывала и без того подмоченный авторитет церкви, не давала ни малейшей возможности оправдаться и нанести контрудар, выбивала из-под ног католических церковников их последнюю, незыблемую ранее твердыню – возможность апелляции к Библии, превратно толкуемой ими в свою пользу.
Зашатавшийся авторитет церкви потянул за собой и веру в справедливое господство земельной аристократии – теперь оно развенчивалось в глазах широких народных масс. К слову, дворянство во многом уже приходило в упадок, способствуя распространению в обществе негативных впечатлений о себе. Праздной лени паразитирующего дворянства зарождавшаяся идеология протестантизма противопоставила «бережливость» и «кропотливый труд» «честного» в своей деловой жизни бюргерства. И это вызвало определённую социальную симпатию у значительной части населения, так или иначе относившейся к касте мелких собственников и теперь взглянувшей на себя совершенно иначе, начавшей видеть в себе человека, полноценность которого ранее отрицалась дворянством.
Начало идеологической борьбе буржуазии против политического господства аристократии было положено. Свои собственные претензии – по меньшей мере на равенство с феодальным дворянством – бюргерство обосновало, но для положительного исхода борьбы требовалось заручиться массовой поддержкой простого люда, что вскоре и было сделано в результате дальнейшего развития буржуазной социально-политической идеологии.
Таким образом, протестантизм (не случайно возникший именно на землях Германии, где позиции городской буржуазии были весьма сильны) открыл длительную эпоху классовой борьбы спекулятивного капитала за утверждение своего политического господства в Европе и мире. Это господство обернулось невиданным в истории обманом и оболваниванием масс, чудовищной, уродующей людей эксплуатацией, регрессом, возникновением таких форм ужасающего рабства, которых ещё не знало человечество. Именно протестантская этика, как уже было отмечено, дала начало развитию буржуазной социально-политической теории, которая впоследствии и обеспечила буржуазии завоевание политической власти и установление мирового господства.
На протяжении XVII-XVIII веков происходит стремительное становление подлинной политической библии торгашества – либерализма. Его ядром явилась идеология Французского просвещения, уже непосредственно подготовившая почву для насильственного, революционного свержения буржуазией власти аристократии в Европе в целом, а не в отдельных, наиболее экономически развитых странах, ставших предтечами мирового господства буржуазии. Так, в Нидерландах, в Англии уже в XVI–XVII вв. произошли буржуазные революции и установилось господство капитала. Именно Франция в силу целого ряда причин становится в XVIII веке авансценой классовой борьбы буржуазии за своё господство, а весь XIX век проходит под знаменем Великой французской буржуазной революции. Идеология Просвещения продолжила развитие буржуазной мысли, во главу угла на данном этапе борьбы был поставлен лозунг «Свобода, Равенство, Братство» – правильный по форме и в тот момент совершенно оправданный, прогрессивный с позиций борьбы буржуазии за власть, но лживый и подлый по отношению к трудовому люду, то есть абсолютному большинству населения, по сути.
Все труды просветителей так или иначе развивали и пропагандировали именно эту тематику, глубоко запавшую в сердца людей и побуждавшую их к борьбе за справедливое переустройство общества, за ликвидацию феодальных пережитков уходившего в безвозвратное прошлое средневековья. Неразвитость классового сознания трудящихся города и деревни (ещё не до конца оформившихся в обособленный класс, не осознававших себя единым целым, своих классовых интересов) не позволила им разглядеть великую ложь и обман, с помощью которых буржуазия увлекла их на борьбу за её интересы, ханжески начертав на своих знамёнах красивые слова «Свобода, Равенство, Братство». На деле же трудовой народ, ставший главной действующей силой Французской, а затем и других буржуазных революций Европы, своею волей и своею кровью возведший на пьедестал государственной власти буржуазию, тем самым просто сменил для себя ярмо феодального гнёта на ещё более ужасающее ярмо гнёта буржуазного, но не открытого, как в средние века, а завуалированного пустыми фразами о равенстве и свободе, и оттого гнёта ещё более опасного, при котором раб, не осознавая себя рабом и мечтая когда-нибудь «выбиться в люди», добровольно надевает на себя ярмо рабства, безропотно снося все лишения и горести, находясь в плену глупенькой идейки «равенства возможностей». Ещё раз подчеркнём – так начинался величайший в истории человечества обман, не имеющий под собой ничего, кроме циничного лицемерного пафоса очередных паразитов, получивших власть.
Именно в момент революционных действий буржуазия, не располагавшая значительной численностью, осознала, что взять верх в борьбе за власть, а затем удержать позиции она сможет, лишь эксплуатируя наивность рабочего сословия, лишь манипулируя условными понятиями формального равенства, к которым практически сразу же прибавилось положение о национальном патриотическом единстве (не имеющее ничего общего с действительностью). Спекулируя на этих понятиях, буржуазия бросила трудящиеся массы с оружием в руках отстаивать её капиталистические интересы, попутно продолжив грабить рабочий люд, да ещё и наживаясь на войнах, где проливается народная кровь.
Как отмечено выше, важность наличия «патриотического порыва» у «черни» была осознана капиталом уже на этапе Французских революционных войн, впоследствии взята на вооружение буржуазными воротилами всего мира. Эта идея абстрактного национального патриотизма стала настоящей находкой для космополитической по своей сути буржуазии, всегда и везде готовой предать и продать (и предававшей, и продававшей свою Родину, «свой» народ) ради прибылей, ради собственного материального благополучия.
Буржуазия предавала, когда направляла на убой миллионы рабочих и крестьян при захвате и переделе колоний, при этом она истошно визжала о «священном» деле «спасения нации и буржуазного государства». (Положение о «священности» буржуазного государства стало производным гнилого патриотического пафоса гнилой буржуазии, стремившейся изобразить аппарат эксплуатации и подавления рабочих и крестьян «священной коровой», потеря которой якобы всем грозит полным крахом, утратой всех надежд, настоящего и будущего, а поэтому, каким бы плохим государство не было, его необходимо сохранять и оберегать всеми силами. На деле же потеря, слом буржуазной государственной машины не означали ничего другого, как потерю власти для самой буржуазии, её господствующего положения и собственности. Сохранение же и оберегание капиталистического государства трудящимися означало для буржуазии дальнейшее упрочение её власти, а для самих трудящихся – упрочение их собственного рабства). Буржуазия предавала и тогда, когда шла на сотрудничество с оккупантами в обмен на сохранение её имущественного положения. Предавала, когда была готова расплатиться Родиной за возможность и дальше грабить, насиловать, палачествовать над простым трудовым народом, когда приглашала интервентов и сама воевала в их рядах против «черни», против «своего» народа, посмевшего восстать против проклятых паразитов. История любых буржуазных стран это наглядно показывает и доказывает со всей очевидностью.
Таким образом, говоря об идеологии торгашества, о «национальной идее» спекулирующего паразитического капитала, мы можем сказать совершенно определённо следующее: в ходе долговременного становления и укрепления власти буржуазией была выработана античеловеческая по сути, лживая, в корне неверная, но цельная политико-этическая теория буржуазного господства (истинной же целью её всегда было ограбление простого человека, создающего все материальные блага на этой земле). Основными постулатами буржуазной теории явились ряд определяющих положений, обеспечивающих посредством идеологического обмана полное господство капитала над закабалёнными и нещадно эксплуатируемыми рабочими и крестьянскими массами.
Краеугольным камнем этой дикой идеологии стал своеобразный постулат о некой по сути мессианской роли буржуазии, якобы являющейся наиболее передовой, творческой и трудолюбивой частью общества (что вполне справедливо было лишь на начальном этапе становления её власти), – мол, всё это обусловливает и доказывает право буржуазии на политическое господство, на лидерство в общественной и экономической жизни.
Сама по себе подобная постановка вопроса о богоизбранности правящего сословия, правящего класса была совершенно не нова – её использовала и аристократия. Однако принципиально новаторским, обеспечившим буржуазии широкую поддержку масс стал следующий тезис социально-политического учения капитала: была провозглашена открытость будущего господствующего класса. В противовес сословно-групповой замкнутости дворянства буржуазия во всеуслышание заявила об отсутствии жёстких межклассовых рамок и границ и о том, что любой проявивший упорство и трудолюбие сам может стать «властелином мира», разделить этот статус со всеми членами «самого прогрессивного в истории человечества» класса. Несмотря на безусловную формальность данного положения, не имевшего ничего общего с реальностью (напротив, были выстроены столь жесточайшие сословные рамки, оберегающие капиталы и могущество буржуазных паразитов, которые и не снились аристократии в её феодальном прошлом), оно, что называется, обеспечило успех предприятия.
Уже упоминаемые нами тезисы о «полной свободе», «правовом равенстве», «равенстве возможностей» в новом обществе «настоящего братства» сами собой, технически, вытекали из предыдущего положения, дополняя его и являя собой пример циничной эксплуатации самого сильного человеческого чувства, заставляющего жить, верить в лучшее, искать в себе силы, чтобы двигаться к цели, – чувства надежды. И если данные постулаты-мифы о равенстве и возможности достижения «капиталистической мечты» заставили «чернь» добровольно и в основном безропотно работать на буржуазных мироедов, то следующие положения заставили простой люд, изнывающий под бесчеловечным гнётом, защищать своих буржуазных господ, своих грабителей (а значит, своё рабство) – и тоже в основном добровольно и безропотно, более того, в «священном патриотическом порыве». От словоблудия об обществе «правового равенства» буржуазные идеологи с лёгкостью перешли к одному из важнейших положений своего учения – к положению о существовании нации как таковой и об «общности» национальных интересов. Из этого положения сам собой возникал тезис о «священном национальном патриотизме», о приоритете интересов «всей нации», без её деления на классы и группы, о якобы «общих» задачах и о «всеобщем» благе, под которым подразумевалась лишь выгода эксплуататоров.
Продолжением и дополнением «священного» национального патриотизма стал постулат о «священности» и государства (буржуазного, разумеется), то есть аппарата, представляющего политическую власть капитала и служащего орудием грабежа и подавления рабочих и крестьян. И этот миф с успехом был внедрён в неразвитое сознание задавленных нуждой и безысходностью трудящихся, готовых пожертвовать и жертвовавших жизнью в интересах капитала.
Такова в общем и целом идеология торгашества – идеология обмана и эксплуатации, построенная, как и всё буржуазное общество, на лжи и цинизме, на ханжестве и предательстве. Такова идеология, которая отшлифовываясь и совершенствуясь в своём мошенничестве, долгое время обеспечивала безраздельное господство капиталистическому имущему классу над угнетаемыми им народами.
Разбить эту чудовищную античеловеческую буржуазную ложь впервые удалось лишь марксизму-ленинизму, Ленину, большевикам, показавшим всю гнилость буржуазии и смердящую суть её деструктивных идей. Марксизм-ленинизм в соответствии с единственно объективной классовой оценкой вскрыл истинное значение действий и интересов капитала, бесспорно доказал как теоретически, так и на практических исторических примерах невозможность существования «национальных» «надклассовых» задач и интересов, осветил именно классовое единение буржуазии всего мира, извлекающей выгоды даже из межгосударственных войн.
С другой стороны, Ленин и большевики смогли донести массам, что и трудящиеся имеют свои классовые интересы, не просто не совпадающие с буржуазными, но прямо противоположные им. И коренным интересом трудящихся, от которого зависит само их существование, является свержение буржуазии, её господства, прекращение так называемых национальных войн, в действительности являющихся не чем иным, как войнами за возможность грабить трудящихся и дальше, и построение социалистического общества и государства.
Сегодня мы наблюдаем очередное наступление капитализма и его идей на интересы трудящихся как в нашей стране, так и во всём мире. Вновь мы видим, как его продажные буржуазные пропагандисты без чести и совести, усердствуя в деле оболванивания рабочего класса, возрождают истрёпанные временем лживые идейки паразитирующего класса, единственной целью и ценностью которого является нажива. И нет другого бога и других идей, нет других целей и задач, которым они готовы служить, – ничего, кроме «золотого тельца», для них не существует.
Всё это, как и сто, двести лет назад, ничего общего с классовыми интересами трудящихся не имеет, а значит, вызывает их справедливое возмущение. Поэтому-то в очередной раз приказчики крупного капитала и буржуазные СМИ в надежде удержать рост протестных настроений, сбить праведный гнев масс дружно загалдели о неком патриотизме как «единственной национальной идее» (сам Путин периодически уповает на этот, как ему кажется, беспроигрышный постулат в целях сохранения существующего режима). Поэтому-то вновь завопили о «священном характере государства» – ещё раз подчеркнём, буржуазного. (О том, как ломали СССР, первое государство трудящихся, эти деятели почему-то не вспоминают, да и не торопятся его восстанавливать. С чего бы такое раздвоение сознания?! Не признак ли это шизофрении? Или всё прозаичнее, и дело лишь в подлости и лжи?) Поэтому-то продажные шкурники и подонки, находящиеся на службе у олигархии и мимикрирующие под оппозицию, истошно визжат: «Пусть буржуазное государство, но родное!», «Другого нет, его и надо укреплять!» – и это вместо того, чтобы вести принципиальную борьбу за построение социалистического Отечества, как это делает Коммунистическая партия.
Мы видим, как в надежде сохранить зашатавшуюся власть воровской олигархический капитал, готовый (в случае необходимости) послать на убой миллионы трудящихся с целью защиты его скотских интересов, нещадно эксплуатирует действительно священные для нашего народа понятия, в том числе символы и сюжеты Великой Отечественной войны – священной борьбы советского народа за своё существование, за свою социалистическую Родину. Им пытаются придать абстрактный, столь нужный власти капитала и столь не имеющий ничего общего с действительностью «общенациональный» характер, то есть характер защиты капиталистов, грабящих сегодня народ и страну, отбрасывая классовую суть. И чем ближе и неизбежнее общенациональный кризис, порождённый властью проворовавшихся дельцов, частных собственников, «эффективных менеджеров» и «молодых технократов», тем навязчивее, тем разнузданнее и агрессивнее становится пропаганда квасного патриотизма, пропаганда защиты «общенациональных интересов», защиты «государства для всех» и тому подобная ханжеская и лицемерная ложь. Чем зыбче почва под ногами у записных «патриотов» с двойным гражданством и заграничной собственностью, с их детьми – гражданами стран «вероятного противника», тем истошнее вопят они об ужасах протестов, тем страшнее пытаются переврать проявления классовой борьбы и роста классового сознания трудящихся в Европе и в мире в целом.
«Хотите, как во Франции?» – шипят «великие деятели», внутренне страшась усиления классово-освободительного движения, которое грозит поставить крест на антинародной политике, стремится остановить разнузданный грабёж страны, положить конец превращению народа в безликую, безропотную и деклассированную массу, препятствует возрождению сословий и идей сакральности власти дореволюционной России.
Что ответить этим шипящим ханжам, давно потерявшим и честь, и совесть, и стыд (имевшим ли их когда-то)? – Да, мы хотим, «как во Франции», где сегодня трудящийся народ поднялся на борьбу против мерзкой жадности капиталистических гиен, вознамерившихся лишить их социальных гарантий, заработанных пенсий и права на достойное существование. Там, объединившись, трудящиеся заставили зарвавшихся паразитов и их холуйствующих чинуш выполнить свою священную волю. (И пусть пока профсоюзы поставили в повестку дня в основном экономические вопросы, не за горами и постановка вопросов политических – об этом говорит вся логика развития борьбы трудящихся с капиталом, дайте время. Эти вопросы уже громко прозвучали из уст французских марксистов).
Да, мы хотим, чтобы и у нас народ превалировал над жадностью и глупостью чиновников и заставил их действовать в интересах подавляющего большинства. Да, мы хотим, чтобы, как и в Октябре 1917 года, все, какие есть, паразиты потеряли власть над трудящимся народом. Да, мы хотим, чтобы управление государством велось по-новому, по-социалистически, чтобы оно оказалось в руках подлинных хозяев жизни – в руках трудящихся города и деревни, в руках Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в форме их диктатуры, диктатуры пролетариата. (К слову, к Октябрю 1917-го старое государство было разрушено тупостью, жадностью и подлостью самого паразитирующего класса – класса помещиков и буржуазии, выродившихся настолько, что они оказались не в состоянии сформировать из своей среды хоть сколько-нибудь дееспособное правительство, а только кучку болтунов и популистов, получивших в руки всю полноту власти и окончательно угробивших своё же буржуазное государство, заодно разрушив и Россию. В.И. Ленину и большевикам пришлось заново собирать Россию для трудового народа, в интересах трудового народа).
***
Уважаемые товарищи, с течением времени формы и суть буржуазной пропаганды, чуждой всякому человеку труда, не меняются; совершенствуются лишь методы и приемы её применения с поправкой на технические возможности времени. Мы должны не только чётко видеть и понимать классовый смысл капиталистических агиток, но и всемерно доносить его до трудового народа, показывать всю лживость, нечистоплотность, бесчеловечность замыслов монополистического капитала и его органов власти, показывать наглое враньё пустопорожних обещаний и ничего не стоящих авансов, традиционно раздаваемых народу политическими болтунами уже который год подряд.
Мы должны чётко разделять и разграничивать интересы страны, интересы трудящихся масс (от которых мы себя, конечно же, не отделяем) и интересы олигархическо-чиновничьей клики, находящейся сегодня у власти в буржуазной России. Эти интересы не просто не совпадают, они прямо противоположны, безусловно исключают друг друга. Наша задача сегодня – открыть глаза простым людям, сформировать их классовое сознание и указать им на их коренные классовые интересы.
Наши предшественники, большевики, уже прошли этой дорогой, и им было не в пример труднее, они являлись фактически пионерами на этом сложном пути. У нас же есть бесценный теоретический материал и практический опыт ленинцев, следуя которому, используя который, вновь необходимо просвещать трудящихся (они уже и сами часто неосознанно, во многом интуитивно начинают ставить вопросы с классовых позиций) и вместе с ними, находясь в авангарде их, бороться за возрождение нашей социалистической России.
Антон Веселовский
секретарь Тамбовского ОК, первый секретарь Кирсановского РК КПРФ
***
*Эти земли изначально были Византийскими и христианскими; арабы их завоевали и принялись насаждать ислам покорённым народам. Таким образом, Крестовые походы есть не что иное, как совершенно оправданная со стороны христианских властителей реконкиста, восстановление исторической справедливости.
**Сегрегация – системное разделение людей на расовые, этнические или другие группы в повседневной жизни.