Любая масштабная проблема, которая возникает в экономике, культуре или социальной сфере, сразу же автоматически становится политической, потому что так или иначе она затрагивает интересы и позиции власти через то влияние, которое оказывает на общество, а значит, за её решение обязательно берутся политики, действующие прежде всего в своих интересах.
Не исключением стала и проблема коронавируса. Новая эпидемия наряду с медицинским привела и к политическому вмешательству в эту проблему. Почему? Да потому, что и эпидемии зачастую больше оказывают влияние на экономику, политику и само общество. Так было и так будет до тех пор, пока человек остаётся человеком. Всё изменится тогда, когда достижения генной инженерии превратят человека в биоробота. А пока, глядя на развитие коронавирусной пандемии, можно сказать одно – она, вне всякого сомнения, изменит мир.
История человечества знала многие эпидемии и пандемии, которыми охватывались страны и континенты. Эти бедствия уносили миллионы, десятки миллионов, а иногда и сотни миллионов человеческих жизней. Но мы ещё не знаем, какие «сюрпризы» могут ожидать человечество в будущем, когда растают льды Антарктики и исчезнет мерзлота на севере нашей страны, какие вирусы и бактерии обнажит и воскресит оттаявшая земля. Да, этого мы пока не знаем. Но мы можем проанализировать то, что уже было в истории человечества.
Первая задокументированная пандемия была вызвана чумой и вспыхнула в годы правления византийского императора Юстиниана I в 541 году н.э. Она продолжалась 9 лет, ещё 200 лет напоминала о себе и унесла 90 млн. человеческих жизней.
Вторая пандемия чумы пришла в Европу и на Восток спустя 800 лет. За 7 лет, с 1346 по 1353 год, «чёрная смерть» уничтожила 200 млн. человек, а это 2/3 населения Земли на тот период. С тех пор чёрная длинноклювая маска, которую носили лекари, боровшиеся с чумой, стала символом той трагедии. Длинный клюв, набитый душистыми травами, как тогда считалось, удерживал дурной дух подальше от ноздрей лекарей во время ухода за поражёнными (про микробы и вирусы тогда ещё не знали и верили, что все болезни происходят от плохого запаха).
Американская трагедия XVI века, которая случилась по причине инфекций, завезённых европейцами на этот континент в т.н. эпоху великих географических открытий, вообще истребила 90% коренного населения. Именно тогда исчезли целые цивилизации инков и ацтеков.
Наша страна подвергалась эпидемиям оспы, холеры и бубонной чумы. Достаточно вспомнить эпидемию чумы 1770-1772 гг., которая только в Москве погубила 100 тысяч человек. Занесённая в Россию в результате русско-турецкой войны инфекция усугубила положение народных масс и привела впоследствии к многочисленным бунтам. Сразу после той эпидемии началась крестьянская война под руководством Е.И. Пугачёва.
А что же политики? Оставались ли они в стороне от происходящего? Конечно же, нет. Именно благодаря им в Европе после разгула «чёрной смерти» наметилась эпоха Возрождения, т.к. положение и настроения, которые сложились в европейском обществе после столь грозной эпидемии, были наиболее благоприятными для начала решительной борьбы светской власти с абсолютным политическим господством церкви, давно тяготившей монархов Европы произволом и мелочной опекой. И правители государств не преминули воспользоваться ситуацией, «запустив» эпоху Ренессанса, т.е. «возрождения», направленную своим идеологическим остриём сугубо и практически открыто против католической церкви и власти Папы. Т.о. чума стала толчком для развития Европы в техническом, культурном и политическом отношениях.
В России сугубо политическим шагом, рассчитанным на снискание дешёвой популярности у русского дворянства и просвещённого общества, со стороны фактически узурпировавшей престол Екатерины II стало то, что она привилась от оспы сама и сделала прививку своему сыну Павлу, наследнику российского престола. Хотя в объяснении причин, по которым она сделала прививку против оспы, написанном для членов Сената 20 ноября 1768 года, Екатерина II писала: «Моей целью было на собственном примере спасти множество моих подданных, которые, не зная ценность этой методики, боялись её и оставались в опасности». Т.о. и в этот раз эпидемия был использована сугубо в политических целях сильными мира сего.
Вероятно, именно эта комбинация Екатерины и стала примером для нынешних руководителей страны, объявивших о создании собственной вакцины от COVID-19 и испытании её на своих близких (конечно же, по их словам). Можно по-разному относиться к Екатерине II и её поступкам, но после пандемии чумы именно она как политик внедрила практику вакцинации от оспы (честно говоря, и спустя 250 лет мы не очень-то доверяем прививкам), начала модернизацию российской системы здравоохранения и медицинского образования, профинансировала создание больниц для страдающих венерическими заболеваниями. Кроме того, деревянная Москва даже после перенесения столицы в Санкт-Петербург настолько оставалась перенаселённой, что была чрезвычайно подвержена эпидемиям и пожарам, а это в свою очередь чревато восстаниями и бунтами, угрозой самодержавной власти. После эпидемии старую деревянную Москву начали сносить и строить на её месте город из камня и кирпича. Вот пример того, как работает абсолютистско-дворянская монархия – лишь на укрепление собственного господства, однако у Екатерины II в этом случае хватило здравого смысла и гибкости пойти именно на такие шаги, которые создавали хотя бы видимость заботы о подданных и принесли некоторое умиротворение обществу.
Вот так при помощи политики даже после эпидемий можно изменять ситуацию в экономике, здравоохранении, образовании. Где-то сохранять, а где-то и серьёзно совершенствовать. Вот только основным вопросом остаётся, в чьих интересах это происходит, – тут всё зависит от власти, от класса, осуществляющего политическое господство.
Та же оспа известна человечеству на протяжении всей его истории. Специалисты утверждают, что от этой инфекции по всей планете погибло более 500 млн. человек. Последняя смерть от неё была зафиксирована в 1978 году.
В XIX веке мир столкнулся с ещё одной ужасной пандемией – холерой. Первая вспышка длилась 10 лет с 1816 по 1826 год, погибло 100 тысяч. Вторая тиранила Европу и Северную Америку 22 года, с 1829 по 1851 год. А самой страшной стала третья пандемия, которая за 8 лет, с 1852 по 1860 год, похоронила миллион человек. Причём холера XIX века приводила к таким холерным бунтам, которые стали угрожать политическому строю отдельных государств. Тогда произошли революции во Франции, Бельгии. Конечно же, не именно холера стала их причиной, но явилась одним из тех поводов, которые помогают приобрести открытый характер давно вызревающим революционным процессам.
В 1829 году холерные бунты докатились и до России. Причём началом череды холерных бунтов послужило ноябрьское 1830 года восстание в г. Тамбове. Наибольшего размаха холерные бунты достигли в 1831 году.
В селе Никольском Тамбовской губернии крестьяне были возмущены теми методами, с помощью которых лечили больных. Но уже через 10 дней движение приобрело антиправительственный характер, что прямо подтверждает вышесказанное – главной причиной народных выступлений являются именно глубокие классовые противоречия, борьба угнетаемых против угнетателей и паразитов, а те или иные бедствия выступают лишь катализатором этих процессов. Руководитель восстания Данила Ильин прямо заявлял: «Опасна не холера, а начальническое своеволие».
Не правда ли, похожая ситуация складывается и сейчас во всех тех странах, где борьба властей с вирусом предполагает меры, связанные с ограничением прав и свобод, введением где-то и чрезвычайного положения? Здесь становится недалеко и до активных действий в отношении правительств тех государств, которые пытаются использовать момент пандемии для укрепления своих позиций в борьбе с инакомыслием, попутно ужесточают административное и уголовное право за нарушение карантинных и других изоляционных мер – с большим прицелом на будущее. Особенно это выгодно для нестабильных стран – там, где власть давно и даже внешне перестала представлять интересы сколько-нибудь значительных групп людей, превратившись окончательно в авторитарные группы, работающие на олигархат и потерявшие любую легитимность в глазах населения. Именно там вводятся запретительные меры на проведение акций протеста, хотя эта мера может только ненадолго отсрочить падение подобных режимов, не более того. Кстати, тогда, в 1830 году, тамбовский губернатор открыто писал царю: «… не одно простое неудовольствие на меры, предпринимаемые против холеры, но подозревает гораздо важнейшее намерение злых людей, которые действуют секретным образом на народное возмущение».
После того, как расквартированный в Тамбове батальон внутренней стражи отказался стрелять в восставших, угрожая пустить первые пули в окна губернаторского дома, город полностью оказался в руках народа. Правительство окружило город войсками, вышедшие на помощь своим товарищам 2 тысячи никольцев были задержаны, а над восставшими тамбовчанами была учинена кровавая расправа (кстати, предлагаем нынешним радетелям антоновского восстания заодно и осудить царский расстрел восстания 1830 года, а также погибших от рук царских пособников крестьян, участвовавших в битвах с царизмом в войсках С. Разина, Е. Пугачёва. Но, видимо, нынешним «борцам за историческую правду» это не нужно).
Восстание 1830 года в Тамбове эхом погромов докатилось и до Петербурга. Из столицы сразу бежали царская фамилия, двор, представители высшей администрации. Интересны воспоминания о тех днях цензора Никитенко – они, как приговор, который пандемия выносит существованию тогдашнего бандитского строя в лице самодержавия. Никитенко пишет: «В городе недовольны распоряжениями правительства… лазареты устроены так, что они составляют только переходное место из дома в могилу. В каждой части города назначены попечители, но плохо выбранные, из людей слабых, нерешительных и равнодушных к общественной пользе. Присмотр за больными нерадивый. Естественно, что бедные люди считают себя погибшими, лишь только речь заходит о помещении в больницу». Это, к слову, речь идёт о «России, которую мы потеряли» и о которой так сокрушаются ныне ненавистники советской власти, которые в столь милом их сердцу прошлом имели бы лишь ярмо крепостной неволи. Жаль, что их нельзя отправить в то время, чтобы на собственной подлой шкуре они испытали все прелести того «благословенного» времени.
Конечно, и с этим уже не поспоришь, любая масштабная эпидемия – это серьёзный кризис для всей политической и государственной системы управления, основанной на господстве частной собственности. И любой такой кризис открывает возможность для смены режима или его ограничения, что и страшит этих деятелей. Кроме того, мы прекрасно понимаем сегодня из истории, что эпидемии часто бывают предшественниками больших войн или их следствием. Так, сразу после Первой мировой войны континенты Земли потрясла первая современная пандемия, получившая название испанского гриппа. За два года он унёс жизни 100 млн. человек, при этом заражено было 500 млн. жителей планеты. После Второй мировой войны наиболее известными были эпидемии азиатского и гонконгского гриппа в 50-60-х годах прошлого столетия. Тогда погибло более 2 млн. человек.
Борьба с гриппом различных разновидностей идёт постоянно. На нашей памяти т.н. «свиной» грипп 2009-2010 годов, который погубил 600 тыс. человек. Совсем недавно мир дрожал от эпидемии лихорадки Эбола. С 1980 года, вот уже 40 лет, человечество не может победить вирус иммунодефицита человека. На сегодняшний день ВИЧ/СПИД уже унёс жизни более 35 млн. землян. И это ещё не вечер.
Эпидемии во все времена, а сегодня особенно, обнажают и социальные язвы общества. Вот где раздолье для деятельности политиков, но только тех, кто стоит на страже интересов простого трудового народа, а не является порождением олигархическо-криминальных кругов.
Последняя пандемия коронавируса затронула все обитаемые континенты. Совсем недавно мир накрыла вторая волна. Число заразившихся растёт в катастрофической прогрессии. Более того, стали известны случаи повторных заражений. Рост числа заражений, вне всякого сомнения, будет накалять и градус управленческих, если хотите, политических решений, причём не всегда адекватных.
Помните, во времена Ю.В. Андропова боролись с прогульщиками и праздношатающимися, отлавливая их в кинотеатрах, магазинах, банях, да и просто на улице. Кто-то возмущался, кто-то оправдывал эти действия. Сейчас понятно, что это была первая проба пера, так сказать, идеологическая подготовка к перестройке, задуманной в том числе и Андроповым и начавшейся потом именно под политическим лозунгом борьбы с привилегиями. Сейчас всё с точностью до наоборот. В доковидный период работать или не работать – твоё дело, а в ковидный – тебя принудительно отправляют на удалёнку, а постоянные штрафы вынуждают сидеть дома.
Сегодня все прекрасно понимают, что если повторятся весенние ограничения, то российская экономика просто рухнет. Политикам сегодня о будущем думать некогда – тут как бы удержаться. И сразу же придворные политологи кинулись «исследовать» влияние эпидемии коронавируса на политическую систему и «выяснили», что «в ходе вспышки заболевания позиция граждан по всему миру сильно сместилась в сторону предпочтения технократического управления и сильного руководства. Похоже, что они готовы отказаться от части прав и свободы личности ради защиты от вируса».
Смысл подобных «исследований» понятен. И ими в первую очередь воспользуются авторитарные лидеры, единственной опорой которых являются карательные органы. Зачем модернизировать здравоохранение, другие госинституты, когда можно ещё больше централизовать власть, уничтожить все сдерживающие факторы и противовесы, усилить контроль и надзор за населением. При этом все просчёты в политике и экономике списать на коронавирус – так и проще, и прибыльнее, что самое главное.
Но есть и другой путь. Для этого достаточно вспомнить, как боролся с эпидемиями СССР. Почему сегодня забыты великая школа и практика этой борьбы и с чумой, и с холерой, и с сибирской язвой? Ведь вспоминая испанку, которая охватила весь мир, доподлинно известно, что Советская Россия, несмотря на гражданскую войну, нищету и полную разруху, имела летальность 0,3% при средней летальности в мире 20%.
В 1921 году в Приморском крае, а в 1939 году в Москве фиксировались случаи чумы. Всего чума в СССР фиксировалась несколько раз. Заболели за эти 70 лет 3639 человек, умерли – 2060.
Если бы не советская медицина, самоотверженная работа медиков, то жертв, судя по мировой практике, было бы огромное количество. Но советское подлинно народное правительство не жалело денег на разработку новых препаратов против инфекции, создало целую сеть противочумных учреждений, подготовило классных специалистов, расширив сеть медицинских образовательных учреждений, выработав жёсткую систему санитарных норм и профилактики, а главное, постоянно менялся к лучшему образ жизни советских людей, ликвидировались язвы капиталистического способа производства, основанного на беспощадной эксплуатации.
После 1960 года в СССР случаев заболевания и оспой не фиксировалось. Сегодня уже забыли, как советские медики побеждали менингит. А сколько сил и средств у советской медицины ушло на борьбу с сибирской язвой, холерой. На борьбу с эпидемиями тогда поднимались государство и весь народ. А руководители думали не о самосохранении, а о сбережении народа. Это была чётко выстроенная система управления.
Таким образом, власть и её институты, сменившие длинноклювую маску на современные защитные средства, по-разному реагируют на пандемии. Одни изменяют ситуацию решительно, поступательно преумножая свой потенциал, другие же своими недальновидными и бессмысленными действиями лишь способствуют крушению своего же режима, в неуёмной жадности и подлости неготовые остановиться даже перед лицом собственного падения.
Так или иначе, мир ожидают очень серьёзные геополитические изменения, и скорее всего драматические. Данная эпидемия продлится не год и не два. Ситуация усугубляется ухудшающейся экологией, борьбой за рынки сбыта сырья и продукции, страхом голода, отсутствием у многих народов чистой воды и элементарной гигиены.
Трудовые доходы работников во всём мире продолжают падать, а потери рабочего времени расти. Повсюду идёт сокращение рабочих мест. Так, только за три квартала этого года трудовые доходы снизились на 10,7%, или на 3,5 трлн. долларов. Потери рабочих мест в мире за аналогичный период составили 911 млн. В четвёртом квартале в результате более агрессивной второй волны коронавируса даже по оптимистическому сценарию будет потеряно почти 200 млн. рабочих мест. Без поддержки государства не обойтись. В России нужны расходы по оптимизации потерь от коронавируса не менее, чем 11% от ВВП. Пока выделено 4,3%. Системный и непреодолимый кризис мирового капитализма налицо, и он грозит разрушить и уничтожить всё вокруг. Значит, нужна новая экономическая модель, а именно – социалистическая.
Дело в том, что экономики многих, в том числе развитых и периферийных государств, сложные, взаимосвязанные. И хаос даже в одной из экономик тут же переходит на соседние. Советский Союз в этом плане был менее уязвим, пока предатели не ввели его в «дружную» капиталистическую семью. Но нынешняя эпидемия должна стать напоминанием всем о вызывающем разрыве в доходах населения, об огромном неравенстве и несправедливости, о возможных социальных потрясениях при том, что накоплена значительная масса оружия уничтожения, в том числе и химического. Именно химическое оружие может в будущем преподнести серьёзные сюрпризы. Недаром Советский Союз всегда боролся за мир с требованием ликвидации оружия массового поражения.
Сегодня у людей тяга не к ограничительным мерам, а к социально ориентированному государству, которое бы заботилось о своих гражданах. И вне всякого сомнения, такое государство может быть только социалистическим. Текущий вирус, конечно, будет побеждён. Вот только будет ли побеждена несправедливость в результате принимаемых буржуазными правительствами мер? Очевидно, нет.
Елена КОЗОДАЕВА,
секретарь Тамбовского ОК КПРФ